Мед Хэттер

МОЯ ЖИЗНЬ ВОЗЛЕ ИСКУССТВА

(Воспоминания энтузиаста)

Глава первая,

 в которой Травиата Персеевна тонет в Женевском озере, сочиняет эпитафию сама себе (от чужих не дождёшься!), похищает руку Венеры Милосской (которая на самом деле должна бы называться Афродитой из Мелоса), дразнит германского офицера и размышляет о тайнах творчества

Будучи проездом на Женевском озере, Травиата Персеевна, совсем еще в нежном возрасте отроковицы лет семи (или семнадцати, точно не помню, а для сути дела оно и не важно), гуляла по берегу сего прославленного водоёма и размышляла о бренности существования.

"Вот, скажем, эти чудные зелёные каемки, на этом чудном розовом платьице, купленном для меня в Париже за три франка в магазине месье От Кутюра. Они так же переливаются на солнце, как и эти зелёные волны, и так же исчезнут когда-нибудь..."

Тут Травиата наклонилась пониже к волнам, чтобы рассмотреть их как следует, поскользнулась и упала в воду, а поскольку плавать она не умела, а озеро было очень глубоким (в то время было глубоким, не знаю, как сейчас), то бедная Травиата утонула.

На ее могиле поставили мраморный монумент, изображающий прославленную автора-заявителя уже в преклонном возрасте, сидящей у камелька (не знаю, что это такое, но точно знаю, что она сидела именно у него) в своем прославленном халате (сама мадам Т.П.Козловская-Адлер называла его шлафроком). Надпись на памятнике гласила:

 "Под камнем сим покоится дитя,

Что утонуло в озере глубоком,

И, тела бренного в пучине не найдя,

Посмертно мы его укутали шлафроком".

 Кто, по-вашему, был автором этих блестящих (особенно после дождя) строк? Ну конечно же, наша незабвенная автор многих других нетленок, знаменитая и до, и после смерти, мадам Т.П.Козловская-Адлер! Да! Она еще при жизни предусмотрела вероятность своего утопления и написала на всякий случай эпитафию самой себе. Эпитафия получила название "На моё утопление", из цикла "Стихи на случай".

* * *

Из Швейцарии Травиата, или Погремушка, как её стали называть после Парижской истории, отправилась со всеми своими бедными родственниками и нищей челядью в Париж. Здесь Травиата ежедневно, как на работу, ходила в Лувр знакомиться с будущими поклонниками своего таланта.

Однажды в Лувре, давая интервью корреспонденту журнала "Космополит", мадам Козловская (размер ноги 39) в состоянии взволнованного возбуждения схватилась за руку Венеры Милосской и оторвала ее. Не зная, куда деть оторванную руку, Травиата запихнула ее в свою знаменитую вошедшую в историю сумочку зелёного цвета, купленную на Елисейских Полях за конвертируемую валюту, которой она разжилась, выступая по радио с рассказами из своей жизни, богатой встречами с незаурядными людьми, к которым мадам относила также и себя, не отличаясь ложной скромностью и памятуя о том, что скромность — это могила славы, добиться которой (славы, а не могилы) мадам Т.П.Козловская-Адлер мечтала с детских лет, еще будучи совсем маленькой, несмышленой крохой, но уже рассчитавшей на сто лет вперёд свою жизнь, полную приключений и невероятных событий, свидетелем некоторых из коих мне довелось стать, благодаря иронии судьбы, которая, обратив свой благосклонный взор на мою незначительную особу, никогда не помышлявшую о возможности соприкосновения и соучастия в жизни великих мира сего.

Впоследствии эта сумочка была забыта в такси, но об этом в другом месте.

В Париже мадам жила в пансионе, где, во время приготовления уроков, она имела обыкновение проливать чернильницу на ковер. Дворецкий (по словам мадам, горничная-мужчина), любя малютку, подарил ей особое мыло, способное отмывать любые пятна. Мыло это дитя положило в ванную комнату, которой очень гордилась, так как ("ибо", говоря словами мадам) в те времена ванная комната была роскошью. Однажды в гости к мадам пришла артистка Кронова. Увидев ванную, она вся затрепетала и воскликнула вне себя от восторга: "Ах! У вас есть даже ванная! Разрешите мне ею воспользоваться." Мадам не возражала. Более того, она порекомендовала артистке особое мыло, отмывающее все на свете. Через пять минут после того, как Кронова взошла в ванну, раздался истошный крик. Малютка бросилась на помощь артистке. К счастью, последняя не заперла двери, и малышка смогла увидеть небывалое зрелище — с Кроновой слезала грязь вместе с кожей. Малютка позвала на помощь Бабадю (свою бабушку), та — вспомогательный персонал пансиона, и общими усилиями удалось натянуть кожу снова на артистку Кронову.

* * *

Из Парижа отправились в Берлин. Там, гуляя по Унтер ден Линден, отважная Травиата стала задирать прогуливавшихся офицеров, смело крича им прямо в глаза: "Немец-перец-колбаса, скушал лошадь бз хвоста", но офицеры, будучи настоящими джентльменами, лишь ласково улыбались ей и дарили конфетных лошадок.

— Ну почему, почему они не разрубят меня своими тяжёлыми тесаками? — обижалась Травиата, обливаясь горючими слезами. — Наверное, они не принимают меня всерьёз.

Впоследствии эта мысль пройдёт красной нитью через всю жизнь мадам Т.П.Козловской-Адлер: никто никогда не будет воспринимать её всерьёз, чем ужасно обидит ее, заденет за живое, потрясет и встряхнёт.

Теперь о тайнах творчества. Тайны творчества волновали мадам Т.П.Козловскую-Адлер всю жизнь. Она размышляла о них постоянно, в перерывах между размышлениями о кетчупе и ценах на хлеб.